:: Показать последние записи ::

Инновационность как норма образовательных реформ

 С. Квит

Я не ставил перед собой цель представить комплексную концепцию развития высшего образования в Украине. Моя задача состоит в том, чтобы посмотреть на нерешительные попытки реформирования университетской жизни рациональным взглядом. А также доказать тезис о необходимости завершить начатое, а потом уже пользоваться результатами реформ, не нарекая на трудную жизнь или, еще хуже, смирившись с очевидным — недопустимым падением качества научных исследований и образования. Обижаться надо только на самих себя, на собственную неспособность превратить риторику в реальные дела. Такие важные проекты, как автономия, Болонские реформы, рейтингирование университетов и внешнее независимое оценивание (тестирование), взаимосвязаны теснейшим образом. Действительно — это единственное дело, которое должно быть сделано. Потому что от его успеха зависит конкурентоспособность нашего государства. Моя позиция в значительной степени подкрепляется опытом Национального университета «Киево-Могилянская академия» и Консорциума по университетской автономии.

Наука или образование?

Хотя это может показаться парадоксальным, но глобальный кризис создает благоприятные условия для настоящих реформ. Для этого предлагается принять четыре тезиса. Во-первых, нет никакой национальной науки. В научном мире профессионал знает цену другому профессионалу. Мобильность и сотрудничество на международной арене — залог успешности, в частности, через втягивание Украины в глобальную конкуренцию. Мы же пытаемся ее избежать, выискивая аргументы в оригинальной ментальности или так называемых особых традициях отечественной науки. Хотя этими традициями можно скорее отпугивать новые поколения исследователей, чем хвастаться. То, что мы называем лучшими достижениями украинской науки, относится не к организационным преимуществам советской системы, а к персональным достижениям украинских ученых, которые в лучших условиях сделали бы намного больше. Нельзя создать что-то новое, не отказавшись при этом от старого — того, что тянет обратно и не позволяет осуществить прорыв на определенных направлениях исследований, а также, что самое важное, в системных изменениях.

Поэтому, во-вторых, следует изменить организацию научной деятельности, сохраняющуюся по сегодняшний день с первых лет советской власти, отказавшись от принципа ее обособления от высшего образования. Эти традиции оказались действительно стойкими. Дескать, настоящая наука — для академических и научно-исследовательских институтов, а образование — для университетов, в которых существует, соответственно, особая вузовская наука. Такое разделение позволяло эффективнее контролировать интеллектуалов и концентрировать усилия на стратегически важных для СССР технологических направлениях. Отметим, что тоталитарное государство знало, что ему нужно, — оно существовало в условиях противостояния с целым миром. Сейчас система советских госзаказов исчезла, а созданная ею инфраструктура осталась, превратившись в неоправданный анахронизм. Поэтому развитие науки в Украине должно происходить там, где ему и предназначено с самого начала, — в стенах университетов. Учебный процесс, соответственно, организовывается не сам по себе, а вокруг научных исследований.

В-третьих, надо перестать смотреть на университеты как на бездну, поглощающую все больше бюджетных средств. Значительные демократические достижения, к сожалению, пока что не позволяют преодолеть посттоталитарный статус нашего государства. Сегодня стремление контролировать как можно больше, даже вопреки очевидной выгоде для себя, кажется действительно иррациональным. Национальные интересы Украины состоят в ответах на многочисленные вызовы и угрозы, а не в самообмане и самоизоляции. Говоря иначе, у нас нет современных университетов, способных влиять на национальную экономику, решать кардинальные технологические и общественные проблемы. Интересно, что перед украинскими университетами никто и не ставит таких требований. Высшее образование развивается пассивно и экстенсивно, а именно за счет хаотического увеличения количества высших учебных заведений. На сегодняшний день у нас 904 вуза, в том числе 351 университет. Это действительно дикие цифры, поскольку Украина может себе позволить только несколько десятков качественных университетов, которые в значительной степени сами будут заботиться о себе.

Наконец, в-четвертых, нам надо определиться относительно стратегических задач для науки и образования. Если Советский Союз пытался доминировать милитарно, — для Украины наиболее приемлемым было бы достичь конкурентоспособности на глобальной арене, будучи неотъемлемой частью европейского сообщества и продуцируя новое знание, необходимое для участия в мировом распределении труда.

Внешнее независимое оценивание

Внедрение ВНО стало действительно самым крупным достижением в украинском образовании за годы независимости. Исходя не столько из задач, на него возлагающихся, как из последовательности различных ветвей власти и даже конкурирующих политических сил в осуществлении этого проекта. Говоря сегодня о том, что 72% украинцев поддерживают ВНО, мы забываем, что совсем недавно существовала опасность противостояния с такой важной социальной группой, как родители абитуриентов. Ведь всем понятной была предыдущая система поступления в вузы. Большинство украинских семей, у которых были выпускники школ, пытались запастись определенными договоренностями о поступлении своих детей еще до начала вступительной кампании. После первого года своего функционирования ВНО не решило проблему коррупции и не повлияло существенным образом на развитие высшего и среднего образования. Но оно дало надежду, что в Украине в принципе существуют политическая воля и желание выйти из состояния постсоветской стагнации.

Довольно неожиданно ВНО стало индикатором динамики реформ. Если движение вперед будет происходить настойчиво и, главное, осмысленно, к лучшему изменится общая ситуация в украинском образовании. В том числе с помощью широкой общественной поддержки. Если же, наоборот, возникнет подозрение, что дальнейшего движения не будет, нам угрожает резкое падение всех остальных показателей. Причем намного большее, чем при отсутствии ВНО. Один шаг вперед неминуемо требует всех других надлежащих шагов. Пока что частично достигнута одна цель: расширение доступа к высшему образованию. Например, во все киевские вузы попало намного больше студентов из провинции, чем в предыдущие годы. Для абитуриентов появились такие возможности выбора учебных заведений и специальностей, которых не было раньше. Следующим логическим шагом была бы имплементация болонских норм в отечественное законодательство. Внедрение общенационального ВНО является необходимой частью реформирования образования, но оно ни в коем случае не может заменить собой другие реформы.

Поэтому важно рассмотреть хотя бы некоторые угрозы относительно ВНО, которые могут возникнуть при условии замедления реформ в высшем образовании. Непременно даст о себе знать длительное отстранение ВНО от процесса отбора студентов. Тезис о том, что главная задача университетов — учить, а не отбирать себе лучших, является ошибочным, направленным против развития рыночных отношений и здоровой конкуренции. Сертификаты ВНО могут только определенное время быть определяющими во время поступления, но в будущем, с уменьшением количества и увеличением качества украинских вузов, только университет будет давать ответ, какой абитуриент ему нужен. Речь идет не только о внедрении новых тестов на способности или выставлении определенных коэффициентов на гуманитарные и естественные специальности. Следует понимать, что сертификаты ВНО — это только инструмент для формирования такого коллектива студентов, который лучше всего будет соответствовать задачам стратегического развития университета.

Преодоление коррупции во время поступления не может считаться непосредственной задачей ВНО. Это огромная социальная проблема, которая не может рассматриваться только как уголовное преступление или исключительно в морально-этической плоскости. Следует признать, что взяточничество в Украине стало частью экономики высшего образования, когда удивительным образом исчезает различие между доходом и прибылью. Так же, как плагиат превратился в неотъемлемую часть академической жизни. В советские времена это действительно было развращением. Сейчас доминирует рыночная риторика, вместе с этим, нет возможности дать вузам надлежащее бюджетное финансирование. С одной стороны — коррупция в самой государственной системе, многочисленные примеры незаконного обогащения в частном секторе, с другой — вполне справедливые разговоры о том, что ничего бесплатного, в том числе образования, не бывает. Все это выступает основой для того, что взятки, сознательно или не сознательно, воспринимаются как прообраз рыночной платы за обучение. Проблема в том, что студент, давший взятку, а не внесший в университетскую кассу законную оплату, стремится не к качеству и требовательности, а только к получению диплома. Некачественное платное обучение, фактическая продажа дипломов — следствие тех же негативных процессов.

Должно быть переосмыслено понятие расширения доступа к высшему образованию. Это не только возможность выпускникам школ присылать свои документы на разные специальности в неограниченное количество вузов. Нынешние тесты ВНО определяют уровень знаний (Achievement tests). Расширение доступа к высшему образованию осуществляется с помощью тестов на определение способностей (Ability tests). Они были созданы в США для оценивания солдат, которые вернулись с Первой мировой войны и были неконкурентоспособны по сравнению с абитуриентами, имевшими возможность готовиться к поступлению в университеты. Для реализации этой цели был организован совет ректоров (College Board) самых крупных университетов США, деятельность которого в конце концов привела в 1926 г. к созданию SAT (Scholastic Assessment Test). Им сегодня пользуются такие самые престижные университеты Америки, как Гарвард, Принстон, Йель. В этом случае измеряется не то, что знает абитуриент (количество), а его способность применить свои знания (качество). В украинских условиях тест на способности может выровнять стартовые возможности для выпускников сельских и городских школ.

Повтор прошлогоднего формата ВНО будет означать беспрецедентное снижение качества среднего образования. Ведь для большинства выпускников будут нужны только два сертификата для поступления в вуз. Это означает, что они селективно будут обращать внимание на эти предметы, пренебрегая другими. Еще больший размах станет приобретать явление репетиторства, что унижает школу. Среднее образование теряет системность — главное преимущество советских времен. В этих условиях стоит прибегать к таким шагам, как обязательное требование сертификата по математике для всех без исключения специальностей и ВНО. Поскольку надлежащий уровень таких знаний указывает на определенную культуру мышления, что особенно важно в современном высокотехнологическом мире. Кстати, Киево-Могилянская академия проверяет знание математики у всех абитуриентов уже в течение 17 лет.

Традиционный могилянский тест включает в себя вопросы по семи предметам, что требует от молодого человека серьезной подготовки и мотивации к получению высшего образования, которое, кстати, в Украине не является обязательным. Технологии тестирования нужно не просто развивать, а научно исследовать, изучать зарубежный опыт, адаптировать его к отечественным условиям, создавать адекватную национальную модель ВНО. Упомянутый пример с американским тестом SAT подтверждает, что в этом деле государство может и должно опираться на инициативу академической общественности. Ведь в гражданском обществе понятие «государственное» не выступает синонимом определению «независимое». Государство формулирует требования и критерии успешности для определенного национального проекта, иногда финансирует его, но обязательно прислушивается к профессиональной среде. В то же время, деятельность специального научно-исследовательского центра НаУКМА по вопросам тестирования остается вне внимания государственных учреждений. Потому что инициативность рассматривается как лишняя проблема и источник новых проблем. Вспомним еще одну, которую можно не замечать, но непременно надо решать. Успешный могилянский опыт подчеркивает необходимость обязательной проверки у всех абитуриентов знания английского языка, без которого Украина фактически дистанцируется от Болонского процесса.

Болонский процесс

Психологически Болонский процесс воспринимается в Украине как очередная кампания, в которой важен не конкретный результат с определенными оценочными критериями, а сам процесс (простите за вынужденную тавтологию). На самом деле Болонская межправительственная реформа преследует цель создания Европейского пространства высшего образования (EHEA) до 2010 года. Главные основы — академическая автономия, взаимное признание образовательных степеней и квалификаций, понятность дипломов и степеней через создание общей трехцикловой структуры образования и гарантирования ее качества. Болонский процесс опирается не на унификацию, а на гармонизацию образовательных систем в Европе. Важные побудительные факторы — обострение конкуренции с американскими университетами, потребность оптимизации трудоустройства дипломированных специалистов в странах ЕС. Чрезвычайно важным принципом является мобильность студентов и преподавателей, открытость европейского высшего образования миру.

В Украине многие считают, что можно «отчитаться» о присоединении к Болонскому процессу через имитацию каких-то формальных атрибутов, как, например, переход на кредитно-модульную, рейтинговую систему. Забывая, что открытость миру означает игру по правилам глобальной конкуренции, которая невозможна без английского языка. Студент может изучать в школе или в университете любые иностранные языки, которые будут содействовать его профессиональному росту. Но Болонский процесс предусматривает владение английским языком как необходимое условие, которое даже не обсуждается. Иначе нет мобильности, профессионального взаимодействия, соответствующих учебных программ, общих дипломов, не может осуществляться гармонизация европейских систем образования. Сегодня английский язык для Украины — не «панщина» и не условность. Это стратегический ресурс развития науки, образования и национальной экономики, требующий специальной государственной программы развития.

Следующее недоразумение — преувеличенное внимание к разнообразным межгосударственным соглашениям относительно самой практики сотрудничества в высшем образовании. Мы забываем, что во всем мире главное слово принадлежит университетам. Дипломы лучших украинских университетов и так признаются во многих научных учреждениях Европы. Но мы забываем о другом — Украина фактически не признает европейских и американских дипломов. Нарекая на «отток мозгов» на Запад, мы не содействуем противоположному процессу — возвращению домой отечественных интеллектуалов, получивших западные научные степени и ученые звания. Количество таких преподавателей в НаУКМА из года в год увеличивается, но они находятся у себя на родине вне закона. Университет не может включить их в аккредитационную документацию, а они не имеют права получать хорошую зарплату. Западного доктора философии, профессора наше государство считает старшим преподавателем. Процедура нострификации в Украине унизительная и часто тупиковая. Во всем мире право признания дипломов принадлежит университету. Украина же проводит политику закрытости по отношению к международному научному сообществу. Рейтинг и репутация университетов не принимаются во внимание.

Но давайте вернемся к идее «отчитаться» о присоединении к Болонскому процессу — то ли перед родным МОН, то ли перед европейской мониторинговой группой, которая уже в следующем году станет свидетелем факта типичного (пост)советского очковтирательства относительно, например, третьего цикла подготовки специалистов высшей квалификации. Проект нового закона Украины «О высшем образовании» в ст. 6 и 7 предусматривает наличие научно-образовательного уровня доктора философии PhD (philosophy doctor), подготовка которого занимает четыре года. Если мы не создаем качественного уровня PhD, позволяющего молодым ученым попасть в большую науку в Украине, они будут стремиться выехать на Запад. То есть мы, не создавая собственной инфраструктуры, вкладываем средства в соответствующие зарубежные учреждения. Чтобы получить представление о том, что, собственно, означает подготовить доктора философии западного образца, давайте посмотрим на ресурсные потребности и минимальный перечень мер.

Затраты на одного студента (бакалавра, магистра) в США составляют 36 500 евро, в странах ЕС — 8700 евро, в Украине — 15 000 грн. (1400 евро). Причем ЕС планирует в ближайшее время увеличить эти затраты на 1% от европейского ВВП. Среднюю стоимость докторанта подсчитать сложно, поскольку на этом уровне происходит объединение науки и образования. Поэтому нужно учитывать средства, идущие на организацию научной деятельности, в том числе на функционирование современных лабораторий. В прошлом году в НаУКМА была открыта первая в Украине Докторская школа, включившая в себя первые три PhD-программы (массовые коммуникации, финансы, менеджмент в здравоохранении). Стоимость подготовки одного докторанта PhD составляет в Киево-Могилянской академии свыше 100 тыс. грн. в год, в то время как один докторант стоит государству 29 600 грн., аспирант — 23 200 грн.

Вот некоторые статьи затрат PhD-программы по массовым коммуникациям, которые не входят в перечень действующих в Украине позиций аспиранта и докторанта. Это блок междисциплинарных нормативных курсов (всего семь), блок профессиональных нормативных курсов (шесть), профессиональных выборочных курсов (восемь), защита докторского проекта, зарубежная командировка на конференцию, защита диссертации по западному стандарту, командировки и гонорары для ученых из-за рубежа, разработка новых учебных курсов и планов, создание соответствующих университетских структур, которых не было раньше, и т.д. Как видим, кроме требований традиционной аспирантуры, перед PhD-студентом НаУКМА стоит намного больше задач. Следует добавить еще обязательность участия в одной международной конференции (минимум одна зарубежная командировка) с дальнейшей публикацией статьи в международном реферированном журнале (peer-reviewed journal). У каждого докторанта два научных руководителя (один из-за рубежа). Защита диссертации происходит перед специализированной диссертационной комиссией, состоящей из пяти человек, трое из которых не должны быть сотрудниками НаУКМА (один обязательно из-за границы).

Как видим, для выполнения гипотетически предусмотренной законом нормы о третьем цикле высшего образования нужно много сделать в организационном и финансовом планах. Причем за качество своих защищенных докторов философии во всем мире ответственность несет сам университет. Кроме очевидного факта, что нынешние PhD-программы не могут быть выполнены путем обычного переименования аспирантуры и докторантуры, вместе взятых, продолжение существования старой системы является неоправданным расточительством. Сегодня менее 30% всех отечественных аспирантов несвоевременно выходят на защиту (только 7% делают это вовремя). Украинское государство ежегодно платит стипендии в среднем по 1100 грн. в месяц почти 20 тыс. человек, которые формально проходят подготовку в рамках трехлетней аспирантуры. К этим затратам еще добавляются сумма на зарплату руководителям и, в отдельных случаях, средства на проживание в общежитиях, материальная помощь и т.д. Если защищается только 30% аспирантов, можно легко подсчитать: каждый год из бюджета впустую расходуется более 300 млн. грн. Ошибочная по своей природе советская практика обособления науки (НАНУ) от образования (МОНУ) в Украине переносится на организацию научных исследований в самом университете. Сугубо академические по своему назначению научно-исследовательские центры функционируют здесь «параллельно» с образовательным механизмом. Кроме необходимости создания научно-учебных центров со статусом юридического лица, цель которых – углубленная научно-техническая и учебная подготовка специалистов, следует принимать во внимание, что третий, докторский, цикл университетской подготовки – это не только образование. Ведь от докторанта прежде всего требуется научная новизна результатов его исследований.

Существование Докторской школы с определенным количеством PhD-программ могло бы стать тем критерием, по которому определяется университетский статус вуза. Признание дипломов, в том числе докторских, «на государственном уровне», в академическом мире совсем не важно. Настоящее взаимное признание происходит через научные публикации и межуниверситетские (межфакультетские, межкафедральные) соглашения. Так, все могилянские PhD-студенты могут одновременно с дипломом НаУКМА получить еще и западноевропейские докторские дипломы: Маастрихтского университета (Нидерланды) и Барселонского автономного университета (Испания). В соответствии со вторым соглашением испанские студенты также могут получить докторский диплом НаУКМА.

Поэтому Киево-Могилянская академия предлагает ввести для докторских программ пятый уровень аккредитации. Критерии оценивания должны свидетельствовать о наличии соответствующих научных и научно-педагогических школ, информационных ресурсов, наличии инфраструктуры и материально-технической базы для проведения фундаментальных и научно-прикладных исследований, а также для подготовки научных и научно-педагогических кадров высшей квалификации. Необходимо предоставить динамику развития университета за последние пять лет, внутреннюю интеграцию научных исследований и учебного процесса, критическую массу в кадровом потенциале, наличие системы отбора талантливой молодежи, интегрированность этого университета в мировое научно-образовательное пространство, качество научных исследований и учебного процесса. Тем университетам, которые не смогут соответствовать этим аккредитационным требованиям, придется объединять свои усилия с другими вузами, создавая «критическую массу» общими усилиями.

Университетская автономия

 Болонская декларация особое внимание уделяет принципам автономии университетов, поскольку они «дают уверенность в том, что системы высшего образования беспрерывно будут адаптироваться к меняющимся потребностям общества и к необходимости развития научных знаний». Реализация идеи автономии вузов для современной Украины прежде всего означает перераспределение ответственности. Как уже отмечалось, от университетов до сих пор требуется совсем не то, что на самом деле нужно требовать. Не иррациональной отчетности, не имеющей никаких реальных последствий, а настоящих результатов научных исследований. Мы привыкли к тому, что государство следит за обманчивым, не исключающим коррупции «порядком» и соглашается с отсутствием конкурентоспособных украинских университетов на мировом рынке. Более того, этот «порядок» не терпит никаких новаций. Вопрос может рассматриваться даже с политической точки зрения. На фоне сильных университетов изменится взгляд на назначение самого государства, которое непременно перестанет быть инструментом для частного обогащения, приобретая все больше признаков цивилизованного сервиса для всех своих граждан.

В 2007 г. расходы на высшее образование в Украине составили 5,7% государственного бюджета. Главное здесь — не объемы финансирования, на которые всегда можно сетовать, потому что ни в одной стране мира эта категория затрат не будет признана достаточной. Привлекает внимание структура финансирования вузов, которая делится на общий и специальный фонды. Кстати, вся сумма в 2007 г. составила 11 млн. 292,7 тыс. грн., соответственно 7 млн. 510,7 тыс. грн. и 3 млн. 782 тыс. грн. Специальный фонд — это средства, заработанные университетами, которые государство в стиле военного коммунизма автоматически считает своими, то есть бюджетными. Мы живем в атмосфере недоверия и взаимной подозрительности. Взамен этого нужно освободить частную инициативу, поощряя развитие университетов за счет их научной деятельности, организационных мер, привлечения частных инвестиций. Пока государство пытается держать частный бизнес на безопасном (для себя) расстоянии от университетов, не оставляя последним возможности самим справляться с трудностями.

Переход вузов в автономный режим приведет к оптимизации управленческих процессов путем саморегуляции. Например, качественный университет будет заинтересован занять высокое место на образовательном рынке, и, соответственно, — в качественном отборе студентов, что приведет к ликвидации коррупции при поступлении. Вместо того чтобы осуждать взяточничество, нужно создать условия, которые бы сделали его невыгодным для университетов. Параллельно с развитием качественных украинских вузов, ответственных перед обществом прежде всего посредством рыночных механизмов, будет расти их ответственность за качество собственных дипломов, научных степеней и ученых званий. Мы должны говорить о полном академическом, финансовом и административном самоуправлении университетов, согласно с европейскими традициями, буквой и духом Болонского процесса, требованиями современной конкуренции глобального мира.

Реализовать университетскую автономию в Украине можно тремя путями: через пилотный проект, который потом переносится на все вузы; через заключение соглашения с теми университетами, которые будут брать на себя соответствующие обязательства по обеспечению качества и прозрачности всех видов отчетности; через реализацию болонских обязательств нашего государства. Лучше всего было бы двигаться всеми путями одновременно. Начиная с 2005 г., когда был основан Консорциум по университетской автономии, представители государственных учреждений с единогласием, достойным восторга, доказывали невозможность осуществления этого проекта, несмотря на то, что даже в действующей законодательной базе можно найти основания для начала процесса автономизации украинских университетов. Так, ст. 46 Закона Украины «Об образовании» с красноречивым названием «Автономия высшего учебного заведения» предусматривает, что государственные органы управления образованием могут делегировать вузу полномочия соответственно его статусу.
Университетская автономия не имеет альтернативы. Промедление приведет к еще большему снижению качества образования и расширению пропасти между нашими и западными вузами.
Конкуренция и развитие

Сложно придумать что-либо еще более ненужное для большинства украинских вузов, чем рейтингование. Апатическое отношение к этому чрезвычайно важному делу свидетельствует об отсутствии в Украине здоровой рыночной конкуренции. В то время как место в различных профессиональных рейтингах должно быть главным источником информации для абитуриентов, определять участие государства в развитии того или иного университета, привлекать внимание меценатов и партнеров. Сегодня существует четыре самых популярных международных рейтинга: Academic Ranking of World Universities Шанхайского университета, Times Higher Education, Newsweek и рейтинг Парижского университета. Кстати, в странах ЕС говорят об организации собственного, более комплексного, оценивания европейских университетов.

В Украине также учрежден целый ряд университетских рейтингов, среди которых самыми влиятельными являются три – журнала «Корреспондент», «Топ-200 Украина» и «Компас», разработанный SKM и Благотворительным фондом Р.Ахметова. В конце прошлого года МОН предложило проект еще одного рейтинга вузов, который существенным образом отличается от всех упомянутых своим научным характером. Кроме преимуществ, это предложение имеет ряд недостатков. Так, есть много сомнений в правдивости поступающей из университетов информации. В отличие от независимых рейтингов, здесь не учитываются отклики экспертов, работодателей и достижения выпускников. Следует избавиться от постсоветского способа постановки вопросов и согласовать их с современными требованиями западных университетов. Странным образом публикации в международных реферированных изданиях зачисляются не к научным достижениям, а к международной деятельности. В конце концов нужно преодолеть разнонаправленность статистической отчетности. Все данные об университетах, на которых строится системный рейтинг, должны быть основанием для аккредитации и находиться в свободном доступе через министерский веб-сайт.

Формируя независимые общественные рейтинги, следует учитывать критерии, традиционные для лучших европейских университетов. Это позволит украинским вузам приблизиться к глобальной системе координат, принятой и понятной для западных партнеров. Необходимы также учет публикаций в международных реферированных изданиях, индекс цитирований, учет размеров университета и его библиотечной коллекции. Поскольку во многих позициях мы начинаем с чистого листа, отдельным критерием оценивания следует рассматривать динамику университетского развития, прежде всего в научной сфере, и количество публикаций. В конце ноября 2008 г. в Будапеште состоялся 3-й Европейский форум оценивания качества образования. Участники отмечали опасность «спортивного» рейтингирования с точки зрения возможного отхода от стратегии развития университетов. Поскольку настоящую стратегию может иметь только автономный университет, эти угрозы для украинских вузов, к сожалению, еще не актуальны.

Итак, подведем итоги. В процессе реализации образовательных реформ следует ориентироваться на результат, придерживаясь определенных временных рамок. Нужно обеспечить логичность и поэтапность реформ. Следующая определяющая черта — системность, взаимосвязанность всех мероприятий. Наши действия должны согласовываться со стратегическим пониманием назначения науки и образования в Украине, учитывая ее технологические и геополитические перспективы. Необходимо проводить все организационные мероприятия, опираясь на политическую свободу в стране, понимание и поддержку как академической среды, так и всего общества. Граждане должны быть заинтересованы в реформах и проинформированы об их течении. В результате системных реформ следует добиться резкого сокращения количества университетов с одновременным повышением их качества. Высшее образование переходит на цивилизованные рыночные основы посредством сурового мониторинга и соблюдения правил игры, одинаковых для всех. Главным индикатором качественных преобразований в украинской науке и образовании станет стремительный рост потребности в инновациях, в противоположность сегодняшнему бюрократическому противостоянию и уклонению от любых изменений.

автор: Олег Хоменко

Опубликовано в Зеркале Недели № 7 (735) 28 февраля — 6 марта 2009

Оригинал: http://www.zn.ua/3000/3300/65521/

:: Архив аналитик ::